Ровно год назад, около восьми часов утра, пришло сообщение от Елены Леонидовны: «Ясен Николаевич умер». Я прочитал и обомлел: не только мне, но и моим коллегам казалось, что Засурский будет с нами если не всегда, то, по крайней мере, ещё долго. Его тётя прожила 107 лет, и меня не покидала уверенность, что и Ясен Николаевич перемахнёт вековой рубеж.
Пока я ехал на Троекуровское кладбище, мой телефон разрывался от звонков коллег и выпускников, и батарея разрядилась всего за пару часов. Меня выручил Илья, приехавший по моей просьбе на кладбище с зарядным устройством, и мы вместе отправились искать могилу отца Ясена Николаевича, которую нужно было приготовить для скорбной процедуры. Памятник с фамилией «Засурский» мы нашли быстро. Прямо на могильном холмике выросло большое дерево, которое полвека назад ещё саженцем сажал наш декан.
Зашёл в контору кладбища, чтобы обсудить захоронение, и оттуда – сразу на факультет. На крыльце уже гудели журналисты с камерами. Елена Леонидовна давала интервью. У входа повесили портрет Ясена Николаевича, ваза около него быстро наполнялась цветами. Новость о смерти Засурского стала первополосной на несколько дней вперёд.
Неординарность личности президента журфака очевидна всем. Сегодня, спустя год после его ухода, ещё больше понимаешь, каким неординарным и незаменимым человеком был Ясен Николаевич. При всех генсеках и президентах ему каким-то удивительным образом удавалось неизменно сохранять на факультете журналистики атмосферу творчества и свободомыслия, требовательности и вместе с тем уважения к студентам. Он не боялся спорить с начальством и практически всегда выходил из этих споров победителем (когда-нибудь я опубликую эти рассказы Ясена Николаевича). Он создал тот журфак, который с любовью и ностальгией вспоминают многие тысячи выпускников.
Пройдёт время, и на факультете распахнёт двери музей Засурского (над созданием которого мы давно работаем), 201-ю аудиторию назовут его именем, бюст Ясена Николаевича украсит балюстраду. Но главная память о нём – в сердцах учеников и коллег, всех, кто грелся вокруг огня этого великого человека.
